Друзья Прислали

Натан:Уважаемые форумчане Риги. У меня к вам большая просьба. Я потерял связь с моим интеллигентным и скромным старшим товарищем, проживавшим в Риге, Григорием Леонидовичем Акмолинским. Бывший политработник ленинградского партизанского движения, журналист и фото корреспондент газеты "Советская Латвия", руководитель и организатор фотостудии на Рижском вагоностроительном з-де. В Риге жил с семьёй(жена и дочь). Буду признателен за любые сведения о нём.

Meteor:Уважаемый Натан, надо сделать запрос в  газету "Панораму Латвии". Дело в том, что старейший редактор газеты  "Советская Латвия"  - Владимир Фарбер, до сих пор на боевом коне. И он, наверно, даст какую-то информацию о бывшем сотруднике.Если я не ошибаясь, Григорий Леонидович работал последнее время ответственным секретарем газеты, а в 1994 гожу ушел из  общественный газеты в комерческую газету.

Натан:Уважаемая, meteor. Григорию Леонидовичу должно быть около 80-ти лет. Сомневаюсь в том, что он ещё работает. Я был бы очень признателен, если бы Вы добыли хоть какую-то информацию.

Power:Вы немного ошиблись, Григорий, а не Георгий.

Pinkertons.lv:Дочь его сестры Doloresa Akmoļinska.
На телефонный звонок ответила, что он давно умер. Она с ним отношения не поддерживала. Знает, что был женат на эстонке, которая, возможно, вернулась в Эстонию. Дочь Моника вышла замуж и сменила фамилию. Новую фамилию она тоже не подсказала. Так как Вы хотели узнать про своего товарища, то основную задачу я выполнил. "Пробивать" данные Моники я не стал.

Такая вот судьба…. Что тут сказать. Вот и выкладываю этот изумительный рассказ, в память об этом человеке. Ну и немного фотографий старой и новой Одессы.

Григорий Акмолинский.

(цикл "Я вам не скажу за всю Одессу...")

У витрины.

  - Ни у кого из этих королей прилавка не заболел живот, если бы они эти знаменитые часы выставили в большом окне магазина. – сказал прохожий, остановившись у витрины.
      - Например, на Дерибасовской, а не в этой пустыне около «Красной гостиницы», - подхватил другой зритель из толпы, осаждавшей взорами небольшую витрину комиссионного магазина в Одессе, где были выставлены часы.
      Собственно, часы были там размером с небольшой помидор, но обрамление было, прямо скажем, пятипудовым. Почти метровая глыба с великим множеством фарфоровых фигурок, изображающих сладеньких ангелочков со сложенными и раскрытыми крылышками, украшала фасад этих маленьких часов.
      Но не только ангелочки восхищали взоры зевак.
      Нераспустившиеся и вполне созревшие многочисленные бутончики роз держал хоровод красивейших девушек, едва прикрытых туниками, из-под которых ясно проглядывались все прелести прекрасного пола. Всё это было создано на высоком художественном и композиционном уровне и, конечно, восторгало глаз.
      - Всё это – да! – воскликнул пожилой южанин, прильнув к оконному стеклу. – Берёте в руки и имеете вещь, а если купите, то получите целое объятие удовольствия. Но как я только посмотрю на табличку с ценой, у меня начинаются судороги и страшно хочется зайти в одно место.
      - Почему нет?.. – возразил другой зритель в соломенной шляпе-канотье, которую носили ещё при царе Александре Третьем сыщики, обслуживавшие только Ришельевскую улицу. – Цена обозначена – 1700 рублей. И сумма, и товар достойны друг друга.
      - Так купите! Вы! Ротшильд с рваными башмаками! Что вам стоит? – бросила старуха в шляпе со стеклярусом и с облезлой муфтой.
      - Она таки права! Раз вы такой ценитель этих мёртвых ангелов, да ещё плюс ко всему еврейский барон, забирайте товар и дайте людям уйти от соблазна по своим делам, - произнёс в адрес знатока человек со сложенным вчетверо портфелем, зажатым под мышкой.
      - Если бы эти фарфоровые красавицы сбросили свои туники и показали всё, что интересует настоящего мужчину, которому тридцать лет, то я бы за эти статуэтки целый день зазывал покупателей в эту вонючую лавочку.
      - Вам тридцать лет???!!! – сказала женщина с муфтой. – Вы смешняк! Когда вам было тридцать лет? При Суворове? Или Наполеоне? Берите быстро шестьдесят! И спешите! А то я набавлю ещё десяток, чтоб я так жила!
      - Старая дохлая кошка! – вскипел обиженный мужчина «в цвете лет». – Может быть, я уже сейчас совсем не то. Но десять лет тому назад все женщины от бульвара Ришелье и до Молдаванки меня считали страстным обольстителем и величали «Грозой Одессы». А на вас и вашу плешивую красоту, медам, могут позариться только покойники, которым уже нечем любить.
      - Зачем вы оскорбляете интеллигентку в очках! – встала на защиту полная дама с огромным красным лицом и слоновыми конечностями, держа за ноги двух повисших вниз головой упитанных кур.
      - Молчите! Вы! Куриная фокусница! Посмотрите лучше на ваших обделанных от ужаса кур. Они в трансе, гипнозе. Их гребешки подметают улицу.
      - Мои птички, а не ваши! Пусть подметают. Злыдень! Собачья печёнка!
      - Она готовит из них йогов, - воскликнул кто-то из толпы.
      - Её бы так подержать за ноги! – закричал «Гроза Одессы».
      - Ха! – заметил мужчина, назвавший цену часам. – Если вы ещё в цвете лет, то не советую вам именно сейчас показывать свою весовую категорию силача.
      - Вы мне угрожаете? – рванулся «Гроза Одессы».
      - Зачем такие слова, - спокойно отпарировал ценитель часов. – Если у вас ещё нет тысячи граммов, то при подъёме этой досточтимой мамзельки за её рояльные ножки вы их получите, и притом совершенно бесплатно.
      - Какие ещё тысячу граммов вы ему обещаете? Говорите на чисто одесском языке! – попросил мужчина со сложенным портфелем.
      - Тысяч граммов составляет килограмм, понимаете, вы, почти министр с портфелем. А килограмм и кило – это одно и то же. А ему нужно это кило, я вас спрашиваю? Может быть, вам оно нужно? Учтите, что с этой килой его, «Грозу Одессы», не допустит к себе ни одна старуха даже с Пересыпи.
      - Прекрасно! Ну, а часы? – вставил человек с портфелем. – Закончим мы, наконец, разговор о редкости, ради которой мы все здесь изругались.
      - Какая это ругань! Обыкновенный светский разговор интеллигентных одесситов, - мягко сказал знаток искусства.
      - М-да, - промолвила дама с курицами. – Красота этих часов, конечно, стоит, чтобы о них поговорить с образованными людьми и даже негодяями. Но всё-таки надо идти в очередь за вермишелью. И пусть подавится покупатель этими часами. – Она раздвинула толпу и вышла из круга. Куры отчаянно захлопали крыльями по мостовой, пытаясь вернуть себе птичьи права, но могучая рука хозяйки, державшая их за ноги, так их встряхнула, что они, мгновенно забыв своё намерение, сникли и смирились со своей судьбой.
      - Мадам! – бросил ей вслед мужчина малюсенького роста, не превышающего метр с четвертью, в клетчатом костюмчике. – Вы мне своим зоологическим садом испачкали брюки.
      - Хи! Хи! Хи! Брюки! – обернулась владелица кур. – Люди! Слышите! Портки биндюжника он называет брюками. Старый недоделанный байстрюк! Шмаровозник! Надо иметь брюки, чтобы их называть таким благородным именем. Скотина! В таких портках надо смотреть не на часы, а на мыло и утюг. Понял? Ископаемое животное! Еврей Пржевальского!
      - Да! Это настоящая одесситка! – с чувством произнёс человек с портфелем и, глядя ей вслед, глубоко вздохнул. Толпа начала расходиться, уступая место новым южным комментаторам.

Источник: Александр  Корчагин.

 Вот она  знаменитая  «Красная  гостиница»

Подпишись.