Юрий, Здравствуйте. Большое Спасибо, за согласие встретиться и поговорить. Учитывая тот дефицит времени, который всегда присутствует у талантливых людей, это дорогого стоит.
Вы родились в самом красивом городе на Земле. Это город и моего детства. До сих пор невозможно забыть крики мацонщика по утрам. Да разве только это! Тем интереснее узнать от Вас, чем прекрасен наш Город Детства? Что запомнилось больше всего?
Да,мой город – уникальный город. Может быть все города уникальные. Тогда город моего детства уникальнейший. Это полиэтническая, поликонфессиональная, соответственно и поликультурная атмосфера. Главное состояние этого прекрасного города – это нонстоп театр, буффонада, эксгибиционизм. К сожалению, многое из того, что мне дорого, было и, может, больше никогда не вернется. Да, скорее всего так и будет.
Надо ценить, что имеешь и уметь защищать свой мир. Мы, тбилисцы, артистичные и одновременно поверхностные, неглубокие в большинстве своем люди, раз позволили исчезнуть былой красе. А что запомнилось – да многое. Какая-то беззаботность, неспешность, хождение по друзьям, надежды на лучшее. И конечно, продавцы мацони, керосина, «бати-бути» - такие сладкие розоватые шарики из склееного сахаром говоря сегодняшним языком, поп-корна. «Бати – Бути» за бутылки, кричал продавец, и ватага мальчишек вытаскивала бутылки из дома в обмен на лакомство.
А как мы играли в «кочи» - это когда выстроенные в ряд на земле греческие орехи расстреливаются специальной костяшкой, добытой у крупного рогатого скота. Были и другие, чисто тбилисские игры, как умелое подбрасывания ногой мешочка с песком. Все это ушло безвозвратно. Детей теперь не оторвать от мониторов.
Все прошлое лично для меня перечеркнул двухнедельный вооруженный конфликт в декабре 1991 – январь 1992 года, когда центральная часть города превратилась в дымящиеся развалины, а передвигаться приходилось короткими перебежками, чтобы не быть подстреленным. Но до того, было осатанение многих и глумление над теми братскими, соседскими, воистину человеческими чувствами, которые были так естественны для моего города.
Не могу не попросить Вас рассказать о родителях. Многим, если не всем мы обязаны им в нашей жизни. Как Вас воспитывали? Что старались привить?
Мой отец Михаил Мечитов был великий труженник. Всю жизнь работал в ателье, шил шапки. Даже числился ударником коммунистического труда. Себя называл не иначе как «доктор швейных наук, профессор головных уборов». Дело в том, что ношение шапок в городе, да и в Грузии в целом, было предметом особой гордости. И поговорка такая существовала, да, именно, к сожалению, существовала – я мужчина и на голове у меня шапка!
Отец постоянно общался со многими людьми самых разных профессий и из самых разных уголков. Он шил шапки многим знаменитым людям. Однажды он сшил то ли 13 то ли 15 шапок самому Л.И.Брежневу, который приехал в 1981 году в Грузии на празднества по поводу 60 летия советизации. Нет, сам он не пришел к отцу, естественно. И так еле передвигался. Пришли из ЦК партии, хорошо заплатили. Шапки были самых разных размеров, какая подойдет. Так как никто не знал размера головы выдающегося ленинца.
От отца у меня и артистизм и человеколюбие. Он ушел в 2003 году из жизни. Но до сих пор меня встречают люди и спрашивают, как папа... Маме на днях исполнилось 80 лет. Я для нее был первенцем, старшим сыном, нас трое братьев, она много хорошего передала мне. И сейчас она очень активна, беспокоится за всех, переживает. Живет она со средним братом Аликом. У нее три правнучки и один правнук, семеро внуков и внучек. Так что, совсем не скучно.
Да простят меня жители других городов, но наш город, это действительно особенный город. Такие понятия как ,,мокалаке,, и ,.тбилисели,, это ведь образ жизни. А неповторимый колорит тбилисских двориков! Влюблялись и дружили. Столько воспоминаний... Юрий, как Вы дружили? Что для Вас – Друг?
Я как то берегу это слово «друг», не разменивая его на всех знакомых. Даже этот фэйсбук из-за этого невзлюбил, слишком много людей назойливо навязывается в «друзья», обесценивая это понятие. Их много просто быть не может.
А вообще для нашего города Тбилиси – дружба это одно из самых больших, не размытой пока безжалостными горе - реформаторами ценностей. Люди идут в тюрьму и надолго, но не выдают друзей. Цивилизованная Европа поступает иначе. Наверное, скоро и мы переродимся согласно уже задействованным сценариям. А может быть пройзодет чудо, и наша земля не примет сомнительные чужеземные дары и останется сама собой...
Сейчас же все девальвируется – написал и подумал, и на самом деле есть вещи, которыми ты не можешь поделиться даже с самыми близкими друзьями. Слишком нас зазомбировали, заидеологизировали... Так, например, один мой на самом деле друг, почти полтора года не разговаривал со мной из-за расхождений во взглядах на политику страны. Для Грузии это не новость. Когда началось наше безумие, особенно во время правления Звиада Гамсахурдиа, разваливались целые семьи....
Фотография. Как Вы пришли к этому? Первые снимки в 8 лет. Ведь это увлечение, которое затем стало делом всей жизни. Свой первый фотоаппарат помните?
Да, пришел к фотографии, как и все в это время – конец 50х начало 60х. Первый спутник, телевидение, человек в космосе. По стране были центральные станции юных техников, изобретатели, клубы кинолюбителей. Время было такое – оттепель, когда правящий режим то ли поослаб, то ли смягчился. Вот моя бабушка Аничка и купила мне фотоаппарат «Смена 2».
Я думаю, что все же мне было уже 10 лет. Во всяком случае, на первом моем сохранившемся снимке изображен мой младший на 8 лет брат Гия. Он копается в песке и на вид ему не больше двух лет. У меня был близкий родственник Нодари, рядом на улице. Я ходил к нему учиться. До сих пор помню его советы.
С тех пор с фотоаппаратом не расставался. Он был как записная книжка, конспекты переснимал, запрещенную литературу, разную там «кама-сутру». Впрочем, серьезно к фотографии не относился. Где то с 17 лет увлекло меня кино – я снял несколько документальных лент, даже работал какое то время методистом студии любительских фильмов, которую опекал Совет Профсоюзов. Пытался даже, правда безуспешно, поступить в институт театра и кино. Вообще я по профессии горный инженер – так получилось, сдавал я на другую техническую специальность.
Первая выставка состоялась в 1979-ом году. Каким был путь к ней? Время до выставки было накоплением опыта, или просто не задумывались о том, что бы показать свои работы широкой публике?
Своей первой выставкой я обязан моему другу художнику Марку Полякову и его друзьям.
Мы с Марком с 1972 года стали соседями и подружились. Близость с ним и с его колоритными коллегами привела меня в мир искусства. Я почти ничего не знал ни о художниках, ни о направлениях. Получилось так, что мы с Марком друг друга подпитывали – какие-то оптические эффекты Марк брал на вооружение для своих графических работ, обсуждал мои снимки.
И вот в один прекрасный день, точнее это была уже ночь, он заявил судьбоносную для меня фразу, затронувшую мое самолюбие. Что, мол, я не делаю из фотографирования факта искусства, а просто щелкаю, хотя радуюсь случайным удачам. Он предложил помочь организовать выставку и пошло- поехало.
Смешно говорить, как будто всю жизнь, с детства снимал, а когда пришла пора отобрать снимки для экспозиции, с трудом набралось 15 штук, а остальные 10 пришлось спешно доснимать, чтобы не провалить выставку.
О своих учителях Вы пишите, что это были очень разные люди. В чём было различие между ними, и что было общее в этих людях?
Сразу же скажу, что мне очень повезло в жизни. Повезло, потому что на моем жизненном пути все время попадались, скажу без преувеличения, великие люди. Первая моя учительница была Джульетта Ивановна Цомая – это был замечательный добрый человек, я помню как то мы, уже бывшие ее ученики, навестили ее, но после я ее не видел. Ее уже нет в живых, но она в памяти, на нескольких фотографиях нашего класса.
Были в школе и другие учителя. Одна из них, с которой по сей день, я встречаюсь – это моя учительница истории Светлана Ивановна Налчагарова, потрясающей души человек. Сколько труда она в нас вложила! Никогда мне не забыть организованный ею археологический кабинет, в создании которого мы все принимали посильное участие. Конечно, благодаря Светлане Ивановне я интересуюсь историей, политикой...
Далее по жизни были и другие учителя. Это уже упомянутые Марк Поляков, Сергей Параджанов, Владимир Пичхадзе. Все они были очень разными людьми. Но их объединяло желание приблизиться к пониманию жизни и быть и для других проводниками. Это к тому же и колоссальная ответственность!
Но они ее не боялись, верили в себя и в своих учеников, доверяли им. Я всем моим учителям признателен на всю оставшуюся жизнь. И не могу ничем оплатить им иначе, как быть учителем для других. Я надеюсь, что что-то серьезное я в их жизни меняю, возможно, даже усложняю их будущую жизнь, но абсолютно уверен, что их жизнь становится богаче и интенсивнее.
Юрий, не могу не спросить Вас о Сергее Параджанове. Вы написали о нём книгу. Как Вы считаете, личность этого Великого Художника оценена по достоинству, или с течением времени люди начинают о нём забывать? Кстати, как умел дружить Сергей Параджанов?
Я бы повторил бы те мысли, которые мною уже высказаны в книге, создание которой я считаю одним из самых серьезных поступков в моей жизни. Сергей Параджанов был из той редчайшей сегодня, а может быть и всегда, породы людей, которые создают собственное силовое поле, меняют судьбы людей, и возможно, даже движения планет!
Это совсем другая энергетика, Такие люди как Параджанов из породы одержимых, пассионариев. Без таких людей человечество бы зачахло и никогда не развилось. Такие люди пример каков на самом деле замысел Бога, Природы, как хотите называйте то, о чем никто, самонадеянных святош, не имеет никакого понятия.
Я думаю, что его личность оценена по достоинству. Но ценность его, в эпоху всеобщего упадка личности, ценностей, возрастает. Кроме моей книги, которая охватывает последние 11 лет его жизни, тбилисский период, кроме многих других интересных книг, выходит, я считаю, гениальный труд писателя и кинорежиссера Левона Григоряна в серии «Жизнь замечательных людей». Мне удалось ее прочесть до выхода в свет, и я уверен, что прочитавший ее человек, будет сказочно вознагражден и возвышен.
Параджанов был непростой человек. В общении был разный. У него было свое понятие дружбы, Мне и сейчас трудно сказать, что я был с ним в дружбе – уж слишком мы были разные и несоразмерные. Я был свидетелем его трогательной дружбы с Андреем Тарковским. Они не часто встречались, но понимали друг друга с полуслова. Но были очень разными людьми. Что же их объединяло? Все тот же поиск красоты, истины и страсть этим поиском поделиться.
У Вас большое количество выставок, персональных и групповых. Что Вам ближе, выставлять только свои работы, или совместно с другими мастерами?
Конечно, мне ближе персональные выставки, хотя принимаю участие и в групповых. Кстати, в Москве в галерее «Победа» С 16 февраля по 24 марта 2011 года проходила выставка 6 грузинских фотографов. Самая большая по объему выставка у меня была на мое 60 летие 10 мая 2010 года в моём родном городе. Там было представлено 635 фотографий за 30 летний период со дня первой фотовыставки – апрель 1979 года.
Вы много фотографируете людей. Что это, желание показать характер человека, или же людей снимать легче?
Я все время пытаюсь быть одновременно и искусствоведом, пытаюсь понять какой фотографией я занимаюсь, что главное в моем творчестве. Конечно, же это портрет – студийный, жанровый, случайный... Да, меня привлекает человек, его экзистенция, то есть существование, тем более в новых, далеко некомфортных условиях. Я легко вхожу в общение с людьми.
Своих учеников учу, что портрет это 99 процентов общения и только 1 процент чисто технической фиксации. Даже моя серия ню – обнаженной натуры исходила не от привычной эстетизации тела, а от естественного чувства стыдливости в купе с тем доверием, которое я внушал своим моделям. Эту серию, над которй я работал 11 лет, считаю одним из самых больших успехов, рассчитываю издать альбом, причем пробная книга уже существует.
Недавно вышел в свет мой черно-белый альбом «101 портрет». Он пользуется такой большой популярностью, что на всех желающих этого тиража не хватает. Причем очень многие отмечают, сто это не просто портреты, а история страны в лицах.
Есть такое понятие, как фотографическая память. Всё ведь на Ваших глазах происходит. Каким он был,наш Город, и каким становится? Что нравится и что не нравится в изменениях в облике города?
Недавно выступал в одной из телепередач и сказал, что рад был бы создать свою книгу о моём городе, но рука не подымается, точнее палец не нажимается на спусковую кнопку фотокамеры. Как будто, что проще – любишь свой родной город, умеешь как будто снимать...Но, нет, не получается. Город стал эклектичным, чужим. Да, какие то люди, отношения еще существуют, но все в прошлом.
Есть такой фильм «Иные нынче времена» Михаила Чиаурели, отца нашей Софико. В грузинском прокате он назывался «То, что ты видел когда-то, больше не увидешь». Сегодня можно сказать так, имея в виду новое поколение – «Дорогие, не видели вы и не увидете более». Есть на свете, конечно, и печальнее вещи, чем умирание родного города... Не знаю, конечно, можно снять и умирание, которое кстати, не менее фотогенично чем жизнь. Не хочется, но думаю, надо!
