Gorg.Наша Жизнь

 

Когда в памяти всплывают картины из далёкого детства, всегда вспоминаю свою бабушку. Наверное, так у каждого из нас. Это слово, стоит в одном ряду с такими словами, как мама, папа, дедушка. А иногда, даже и выше этих слов.

Сколько себя помню в детстве, меня всегда интересовал один момент. Я никогда не видел, когда бабушка ложилась спать. И ни разу не видел, когда она просыпалась. Меня укладывают спать, бабушка ещё хлопочет по хозяйству. Просыпаюсь утром, она уже на ногах, готовит, что ни будь вкусненькое на кухне. Женщина с пятью классами образования, была для меня окном в мир. Для неё главным было, что бы её внучек, был здоров, накормлен и одет. Я не помню, что бы она просто сидела и отдыхала.

На неё, магически действовали мои слова - Бабушка, хочу кушать. Всё. Начинался целый ритуал. Что внучек будет кушать, под каким соусом, сколько. И это было ей не в тягость. Наоборот, сам процесс ей доставлял большое удовольствие. Только повзрослев, стал понимать. Конечно, она уставала. Конечно, ей хотелось отдохнуть. Но забота о внуке, была на первом месте.

Как и все люди в её возрасте, бабушка болела. Но когда я с детской непосредственностью спрашивал, что случилось, то всегда получал один ответ. Устала немного. А я ещё не мог понять, как это взрослые могут уставать. Всегда поражался, как это взрослые, не любят много вкусных вещей. Помню ждёшь маму с работы, а она всегда заходила в магазины, что бы купить, что ни будь вкусненького. Выглядываю в окошко, ещё не доставая до подоконника, переживаю. Бабушка успокаивает, а я по детски ворчу. Ну, где мама? Наконец, то. Вот они сладости и фрукты. Делю на всех. Поровну. Но, нет. Оказывается, бабушка не любит мандарины, апельсины, яблоки, пирожные. Не любит и всё. Как такое может быть, удивлялся я. А в душе, по детски радовался. Мне больше достанется.

Но если любимый внучек заболел….Это всё. Главная задача, поставить на ноги, больного ребёнка. Режим, микстуры, усиленное питание, но….Самым любимым лекарством для меня было вот что. Когда бабушка гладила меня по голове. Не передать словами, это ощущение. Эти руки. покрытые трудовыми мозолями, для меня были самыми прекрасными руками на свете. А какой запах от них исходил….Запах блинов и оладушек. Запах котлет и борща. Я лежал, и мне от всего этого становилось лучше. Даже без лекарств разных. Зачем мне лекарства. У меня есть бабушка. И она только моя. Иногда, ради таких моментов, я даже симулировал, что заболел. Ты уж прости меня за это. Детским умом, думал, что ты не догадываешься. Ошибался я тогда. Всё ты понимала. Но у тебя появлялся повод, лишний раз проявить свою заботу.

Строгая ли была бабушка? Да, строгая. Не забалуешь. Может, поэтому считаю, что стал человеком. А как ласково, она меня называла. Сашик. Её крики в окно - Сашик, иди домой. Пора кушать. Тогда, я ненавидел эти моменты. Зато сейчас, многое можно отдать, что бы пережить их вновь. А я обижался, надувал губы. и говорил, что бы она меня не позорила перед ребятами во дворе. Я ведь большой уже. Конечно большой, соглашалась бабушка. И всё повторялось снова и снова. Когда она всё успевала? Загадка. Такое впечатление, что в её сутках, было больше, чем двадцать четыре часа. Подрос. Пошёл в школу. Обязательно завернёт в газетку, что ни будь вкусное. Я капризничаю. Несолидно ведь, я ведь большой уже мальчик. А сам, чуть выше портфеля школьного. Иду по дороге, а портфель по земле волочится.

А как я делал уроки. Это вообще отдельная тема. Образование, не позволяло ей меня проверить. Но разве обманешь сердце бабушки. Ни разу мне этого не удалось. Пытался. Бесполезно. Каким то особым чутьём, она чувствовала, когда врал. -Бабушка, ну чего я буду читать, ты ведь всё равно не понимаешь ни один предмет. - Нет, читай, а я послушаю. Каким то неведомым мне чутьём она определяла, что уроков я не учил. И своего всё равно добивалась. Но, главное было, что бы внучек был сытым и здоровым. Помню, как она приучала меня к самостоятельности. Посылала за хлебом в магазин. Давала двадцать копеек, и обязательно говорила, что бы я брал, только свежий хлеб. Да, было время, когда хлеб стоил двадцать копеек. Она могла не дать денег на какую ни будь ерунду, но если дело касалось булочек, конфет…. Тут уж её щедрость не знала границ. Помню, когда получил паспорт, сколько было радости. Она его долго рассматривала, потом завернула, не помню уж во что, и спрятала, что бы документ не потерялся.

Не поступив сразу после школы в институт, работал на заводе. Как она меня ждала после работы, что бы покормить, своего Сашика. А как меня провожали на следующий год в Москву. Как на Северный полюс. Не поступил. ПТУ. Стройка. Опять поступление в институт. Наконец то мной можно было гордиться. Звоня по несколько раз в неделю домой, всегда слышал самые главные слова. Кушал? Не болеешь? Не обижают? Такое было впечатление, что если бы хоть один из этих пунктов был бы нарушен, то….. На следующий день, бабушка была бы в Москве. Приезжая на каникулы, видел, как она светится от гордости. Внучек учится в Москве. Человеком станет. Хоть каким то, но руководителем. Бабо, я им стал. Специально стал, что бы ты не краснела за меня. В твоём понятии начальник, был очень большим человеком.

Потом армия. Письма, письма,…Правда, редкие. Ты писать не умела, но мама всегда передавала от тебя привет. И опять знакомые слова. Кушаешь? Не болеешь? Хотя в то время, сама уже болела. И причём сильно. Только теперь я понимаю, что ты ждала моего возвращения из армии. Что бы обнять, своего Сашика. А что я. Столица манила своими огнями. Решил, сразу в Москву, продолжать учёбу в институте. А домой съездить на зимние каникулы. Не успел…

Ты уж прости меня, пожалуйста. Я не специально. Понимаю, что ждала столько, сколько могла. Хочу, что бы ты знала. Получил вечером телеграмму. Стандартные слова. Бабушка плохо себя чувствует, приезжай. Я понял всё сразу. Деньги были, друзья немного помогли. Всё в бешеном темпе. Спускаюсь в холл общежития, что бы в аэропорт. Виталик, добрая душа из Нагорного Карабаха на пути. Друг, брат. Он только спросил, что случилось. А я его взял и вырубил. Хорошо хоть потом он отошёл. И ты прости меня брат. Аэропорт. Билетов нет. Телеграмма не заверена печатью. Вокзал. Поезд. На перекладных. Хорошо хоть проводницы помогли. Стоя, сидя в тамбуре. Доехал вечером. Метро. Автобус. Не знаю почему, но путь от остановки до дома, я бежал. Как марш бросок. Последний. Говорят, что мужчины не плачут. Плачут. Двери открыты. Захожу. Не знаю почему, прошёл на кухню, встал за холодильник, и заплакал. Как в детстве. Только ты уже не могла погладить меня по голове.

Вот и всё. Посвящается моей любимой Бабо.

Вы можете присоединиться ко мне в социальных сетях

Подпишись.